член-корреспондент РААСН, Нижний Новгород
Все вышеизложенное — попытка уменьшить градус трагичности происходящего, в том числе и в нашей профессии — профессии гуманной и оптимистической.
Границы архитектуры изменялись на всем протяжении человеческой истории, начиная с того момента, когда некий строительный объект, предназначенный первоначально для защиты от внешних воздействий (то есть, полезный, прочный, удобный), вдруг получил оценку - категорию «красиво». Это и есть момент зарождения зодчества.
Мы попытались, опираясь на разработки выдающегося философа, профессора Л.А. Зеленова [2], выстроить бинарную логику формирования принципов архитектуры. Ее природа с этой позиции представляется диалектически связывающей явные противопоставления: объект - субъект, природное - искусственное, человек - социум (Рис.2).
Каждый из элементов в разное время развития цивилизации и зодчества приобретает разный «вес». Представляя эту схему как объемную фигуру - сферу (Рис.4), мы можем наблюдать, как трансформируются границы профессии, и, главное, ее наполнение.
В разные периоды истории цивилизации изменялся баланс между отдельными сегментами. На заре цивилизации экологические вопросы (в нашем понимании) сужались до уровня защиты от этой «экологии» - природных стихий, от флоры и фауны, а аспекты экономики, техники и комфорта (как взаимосвязанного комплекса безопасности) главенствовали. В последующие времена доминировали то вопросы экономики, то техники, то комфорта, то экологии. В этом даже можно увидеть определенные, конечно же, условные этапы развития цивилизации и архитектуры.
Особое, и самое масштабное расширение границ архитектуры началось в ХIХ веке, когда она превратилась в массовое явление. Архитектура перестает ограничиваться уникальными объектами представителей власти, «символов веры» и «толстых кошельков». Она перестает быть историей памятников, а становится историей среды обитания человека.
Затруднительно указать конкретный период - «золотой век» нашей профессии, когда «фокусная точка» находилась близко к центральной оси рассматриваемой сферы. Колебания системы, неравновесный характер сегментов — отражение не только и не столько архитектурных процессов, а глобальных цивилизационных сдвигов.
Завершая предварительные рассуждения, мы можем обозначить их итог как «молекулярную» модель профессии (Рис.5). Да, есть атомы, но крепко связанные между собой. Да, система динамична в своем внешнем проявлении, но в целом стабильна.
Предварительное рассмотрение данного доклада на бюро Отделения архитектуры РААСН, было в целом положительным, но вызвало ряд сомнений, и главное среди них — не является ли данная модель чрезмерно догматичной, чрезмерно материалистической. Где в этой модели кроется та специфика нашей профессии, которая и позволяет считать ее искусством? Или все сводится к со-образности, благо-устройству, без-опасности, целе-сообразности?
Ответ лежал на поверхности — в виде того самого пятого центрального (в прямом смысле) элемента, который совершенно иначе ставит вопрос о границах архитектуры. Он расположен как раз в средокрестии модели, именно на пересечении сегментов (Рис.6). И речь, поэтому нужно вести именно о стирании этих границ между сегментами.
Центральная область, с ее такими неопределенными, но ключевыми для искусства понятиями как красота, гармония, эстетика, этика, гуманизм, художественность, и наполняет строительный объект духовностью, делает его произведением искусства.
Мы, конечно, вступаем в некую эфемерную область, в которой невозможна (и, слава Богу!) строгая систематизация, где сама понятийность неопределенна, индивидуальна, но именно в этой области лежит истинная сущность нашей профессии. Эта сфера духа, если угодно - «крест», который должен нести архитектор. Без такого идеалистического (даже мистического) элемента мы сведем архитектуру к еще одной сфере бизнеса.
Сегодня модель профессии приобретала характер, обусловленный упоминавшейся научно-технической революцией, и связанной с ней дифференциацией видов деятельности. Эту модель мы позволили себе условно назвать «центробежной» моделью профессии.
В рамках этой модели мы наблюдаем вместо границ истончающиеся центробежные связи. Этот процесс и является, по нашему мнению, главным сосредоточением всех вызовов «современности» (проблем, накапливающихся в течение уже двух веков) — потеря архитектурой присущего ей гармоничного синтетического духовного характера.
Процесс «расчленения архитектуры» проявился в разделении архитектуры и строительства, архитектуры и градостроительства, архитектуры и дизайна. Объектная архитектура разделилась на жилую, общественную, промышленную. И дробление усиливается, центробежные связи ослабевают, наблюдается разобщенность и дублирование элементов.
Симптоматично, что и в нашем внутреннем профессиональном языке утрачиваются синтетические характеристики архитектуры. Мы говорим: экономичное здание, технически совершенное здание, экологичное здание, оригинальное здание, но практически не используем термины «красивое», «гармоничное» при их оценке.
Актуальные вызовы современности [3] трансформируют архитектуру и своеобразно (!) расширяют ее границы. К ним мы относим, как широко обсуждаемые, так и, на первый взгляд, менее важные проблемы. Это, конечно же, глобализация, информатизация, проблемы экологии, а также идеологии субъективизма, потребления, технологического оптимизма.
Глобализация, как общепризнанный вызов современности, представляет собой противоречивый клубок идей мультикультурности и изоляционизма, интернациональности и фундаментализма. Она предлагает разнообразный, казалось бы, новый, но становящийся все более «универсальным» язык, который аналогичен, по сути, языку ортодоксального модернизма. Он приводит к появлению «новых» стереотипов — тому, что в настоящее время в Нижнем Новгороде среди архитекторов получило даже специфическую ироническую трехчастную формулу: «Модно, стильно, молодежно» – «новая триада «Витрувия». Формируется набор общепринятых штампов и стандартов формообразования, которые позиционируются как «явно современные».
Информатизация как вызов, и символ современной эпохи, тотальная компьютеризация и общедоступность информации расширяют границы формообразования посредством распространения пиксельной и фрактальной архитектуры, которые являются не просто новыми формальными средствами, но и отражением философии дефрагментации всего сущего. С ней связано такое понятие как дигитальная архитектура, когда технические средства становятся важнее конечной цели профессии. Надо также указать на то, что успехи программирования создают еще и иллюзию общедоступности нашей профессии. Уже появились трехмесячные, и даже ускоренные одномесячные курсы обучения архитектуре — был бы в кармане диплом, и неважно какого бакалавра. И уже совсем любой человек способен создать при помощи простых программ «настоящий» в кавычках архитектурный объект. Оптимистическая фраза Ханса Холляйна 1968 года: «Всё — архитектура, все — архитекторы» [4] начинает реализовываться только во второй ее части. Распространителями «дилетантской архитектуры» становятся не только пользователи примитивных операционных систем, но и молодые выпускники архитектурных вузов. Современное, все более свободное манипулирование («жонглирование») объемными элементами подменяет суть профессии, понимаемой нами как формирование пространств по законам гармонии и красоты, наполненных человеческими! - эмоциональными, культурными, духовными смыслами.
Экологизация — реакция на кризис среды обитания как глобальный вызов, и последовавший за этим резонанс нашего профессионального сознания также (но как кажется!) расширяют границы архитектуры. «Зеленая», экологическая, природно-подобная, энергосберегающая архитектуры — супермодные тренды (как принято сейчас говорить). Хотя даже популяризаторы данных направлений начинают выражать озабоченность существом и «подлинностью» «экологизация» [5]. Они задаются вопросами о затратных, и (что самое главное) сомнительных или вовсе не экологических способах обеспечения экологичности строительных объектов. Выступая на одной из конференций 6 лет назад, я задал ее участникам - производителям и распространителям экологических материалов и технологий вопрос: «Обеспечиваются ли экологические стандарты при добыче, транспортировке, производстве и утилизации компонентов экологических продуктов?», и получил в ответ раздраженное молчание. В своем докладе на этой конференции я показывал, что настоящая (профессиональная, народная, эволюционная) архитектура всегда была и остается экологической по своей сути [6].
Субъективизм, утрата общечеловеческих, общинных, коллективистских смыслов, реализация идей либерализма, проявляются в расширении границ культуры в целом, и архитектуры под сугубо художническим девизом «Я так вижу», в эффектах «шок-архитектуры» и «архитектуры звезд». Это, кроме всего прочего, еще и недостоверно показывает подлинную картину городской среды даже высокоразвитых стран. Глянцевая среда обитания, представленная на телевидении, в кино, журналах, интернет-изданиях, туристическое рафинированное знакомство с уникальными (!) фрагментами (!) западных городов не отражают реальную ситуацию, дезориентируют и профессионалов, и в особенности молодых зодчих и студентов. Кроме того, субъективизм соседствует с нигилизмом, с отрицанием познаваемости мира, теориями хаоса, что становится основанием для развития деконструктивизма, декомпозиции, если угодно, сюрреализма в архитектуре. Навязываемое ощущение надвигающейся катастрофы отражается в искусстве в целом, и в архитектуре - в разорванных, руинированных, неупорядоченных, подчеркнуто дисгармоничных объектах.
Идеология общества потребления через сугубо монетаристский взгляд на жизненные смыслы изменяет и расширяет типологические границы архитектуры. Доминируют объекты торговли и развлечения, досуга и увеселения - заместители таких объектов культуры и просвещения как театры, музеи, центры культуры, дома творчества. Потребительский смысл архитектуры изменяется в сторону рассмотрения архитектуры как товара - продажная архитектура, коммерческая архитектура, архитектура как временное убежище, архитектура как зрелище, как фарс.
То, что мы называем «технологическим оптимизмом» постиндустриальной цивилизации является, бесспорно, аспектом, расширяющим границы архитектуры. Возможности современной техники открывают невиданные горизонты для архитектурного формообразования. Нано-техно-инфо-революция обеспечивает создание виртуальных и иллюзорных границ и реальностей, динамичных и трансформируемых пространств, взамен привычных тактильных пространственных границ, в целом, реализует воплощение феноменальных по своему внешнему облику сооружений, развязывает руки архитектору при создании среды обитания... Но среды обитания кого? ...Человека... Его среды обитания!
Как этот человек (не сильно изменившийся за тысячелетия психофизиологический вид) воспринимает такую шокирующую архитектуру? Как очередное зрелище? Как тешущую человеческое самолюбие победу над законом земного притяжения? Как дерзкий поступок, амбициозный жест? Или как еще один неустойчивый, беспокоящий, раздражающий элемент его тревожной, суетливой, судорожной жизни? В этом плане, конечно же, не бесспорны, но симптоматичны отзывы на актуальную архитектуру в социальных сетях, когда, к примеру, реакции на проект жилого дома в Москве, выполненный архитектурной «мега-звездой» - группой MVRDV, невозможно вставить в этот доклад по этическим соображениям — эти отзывы просто неприличны.
Я заканчиваю свой доклад этими вопросами, которые далеки от обещанного в самом начале оптимизма. Но я не отказываюсь от него. И в подтверждение, процитирую в очередной раз не очень известную фразу не последнего в нашей профессии человека: «Те, кто строили в наши дни, прельщались, скорее новыми безумствами суетности, чем прекраснейшими чертами прославленных произведений. Поэтому, и этого никто отрицать не будет, вскоре эта отрасль жизни и познания (архитектура) совершенно погибнет» [7]. Этот некролог написал Леон Батиста Альберти 500 с лишним лет назад. И с полной, как вы заметили, уверенностью. Великий Альберти ошибался. «Безумства суетности», проверенные временем, стали мировыми шедеврами. Так что, я думаю, архитектура выживет, и переживет и эти вызовы современности.
Важно определиться в очередной раз с целями и задачами профессии, ее границами, выбором модели, которая обеспечит достижение этих целей и решение актуальных задач.
Показанная «молекулярная модель» является гармоничной моделью. Она уже реализуется в рамках такого уникального консолидированного сообщества, каким является наша Академия, которая обеспечивает взаимодействие важнейших частей некогда единого целого. Представляется, что и существующая центробежная модель может приобрести настоящую системность, если каждая из отделившихся сфер будет развивать внутри себя черты, присущие жизнестроительству как искусству, чтобы начала складываться своеобразная «планетарная» модель (парад планет) всех профессий, формирующих среду обитания. В ней структурно связанное расширение границ будет перспективой и реального роста, и возвышения всех средообразующих профессий.
Оптимизм нашей профессии в истории проявлялся многократно. В новейшем времени это, конечно, и революционная архитектуры авангарда, и послевоенная жизнеутверждающая архитектура, и оптимистическая по своему характеру архитектура советского модернизма, да и архитектура времен перестройки.
Может быть, осуществима и «космогоническая» модель (прошу прощение за такое, может быть, чрезмерно пафосное название). Модель, в которой степень взаимодействия приобретет и единство, и многообразие, и безграничную динамику (Рис.8).
И в заключение, следует подчеркнуть, что не надо этот доклад воспринимать как огульную критику современных актуальных явлений в архитектуре, или как позицию консервативную. Я не только спокойно, но и с большим интересом отношусь к поискам и экспериментам, и сам в них тоже участвую. Кроме того, один из девизов нижегородской архитектурной школы (и в практике, и в образовании): «Пусть цветут все цветы». Однако, определение целей и задач (в особенности в преподавательской деятельности), формулировка профессиональной и личностной философии, обсуждение творческой направленности и путей развития отечественной архитектуры, мотивировка и обоснование творческих позиций и поисков, объяснимость действий представляются крайне существенными моментами. Детские вопросы - «зачем» и «почему» нужно задавать и взрослым (практикующим архитекторам), и детям (студентам), и самому себе. И осмысленные ответы на эти вопросы позволят избежать бесцельных, компилятивных, бездуховных действий, позволят сохранить Архитектуру как Великое искусство.
Библиографический список
1. Орельская О.В., Святослав Агафонов. Возродивший кремль. Мастера нижегородской архитектуры / О.В.Орельская. - Нижний Новгород: Промграфика, 2001.
2. Зеленов Л.А., Фролов О.П. Принципы дизайна / Л.А.Зеленов, О.П.Фролов. - Горький: ГИСИ, 1978.
3. Европейская культура: вызовы современности / [под ред. Е.В. Водопьяновой]. – М.: Ин-т Европы РАН , 2014. – 84 с.
4. Hollein H., Everything is Architecture. - Bau Magazine. April 1968. - https://www. archtech.arch.ntua.gr/forum/harvard.../hdm
5. Alter L., My new year's resolutions for writing in 2018. - https://www.treehugger. com/sustainable-product-design/my-new-years-resolutions-writing-2018.html
6. Худин А.А., Человек и жилище (эволюции и революции в энергосбережении) / А.А.Худин // Вестник Волжского рег. отд. РААСН. - 2013. - Вып. 16.
7. Альберти Л.Б., Десять книг о зодчестве / Л.Б.Альберти. - М.: Изд-во Всесоюзной академии архитектуры, 1935.
Статья опубликована в журнале "Academia. Архитектура и строительство" № 3, 2019 г.
+7 (915) 938-55-77,
hoodin@rambler.ru
фейсбук - Александр Худин
Фейсбук - Худин Александр
Использование материалов сайта разрешается только с указанием прямой активной ссылки на сайт.