Эволюция клетки: Архитектура для животных. Часть 2

Развлечения — да, безусловно: их никто не отменял. Но не стоит забывать, что общение с животными — особый вид отдыха с реальным лечебным эффектом, и сейчас, кстати, целый ряд заболеваний, связанных с нарушениями психики и работы нервной системы, становятся поводом для обращения к зоотерапии. Отсюда и популярность так называемых контактных зоопарков. Такой есть и в Московском зоопарке, который только что отпраздновал полуторавековой юбилей, — он оборудован на детской части территории.

Впрочем, главным столичным «очагом» зоотерапии обещает стать ВДНХ — этим летом здесь открылся «Москвариум», предлагающий возможность плавать с дельфинами, и городская ферма, которая позиционируется скорее как образовательный центр: можно научиться доить козу, стричь овечку, вычесывать ослика и выгуливать кролика. Полное отключение от повседневных проблем хотя бы на какое-то время гарантировано.

Кормить львов, жирафов или обезьян, которые бывают достаточно агрессивны, — гораздо более рискованное занятие. Но оттого не менее привлекательное: неслучайно такой огромной популярностью пользуются парки типа «сафари», которые дают возможность наблюдать за животными в их естественной среде обитания. В городских условиях, к сожалению, выделить «кусочек джунглей», по которому с радостным топотом могло бы перемещаться стадо носорогов, — невыполнимая миссия. Зато максимально близкого контакта возможно достичь, отказавшись от клетки — или создав иллюзию ее отсутствия.

 

Один из примеров удачной попытки нивелировать границы вольеров — реконструкция Мюнхенского зоопарка, проведенная аж в 1970-е годы. К тому моменту первый в мире геозоопарк — то есть парк, в котором места обитания животных организованы по географическому признаку, — существовал уже порядка 60 лет, пришел в аварийное состояние и требовал немедленного внимания. И вот в 1972 году начались работы по новому мастер-плану: добавились детский зоопарк и зоопарк домашних животных.

А в 1980-м обладатель премии Притцкера 2015 года — немецкий архитектор Фрай Отто — вместе с Buro Happold заменил большую клетку для хищников огромным навесом из металлической сетки: высотой 18 м и общей площадью под ней 5000 кв. м. И зверям есть, где разгуляться, и гостям зоопарка «тюремная решетка» не бросается в глаза.

Переориентация на то, чтобы учитывать не только интересы посетителей, но и нужды животных, с годами становилась все более ярко выраженной. И сегодня можно смело утверждать, что подход, когда среда обитания тех или иных видов формируется сообразно «обычным», естественным условиям существования в дикой природе, окончательно выкристаллизировался и получил широкое распространение. Явившись ответом на определенный социальный заказ, архитектура для животных оформилась как понятие и стала персонифицированной — хотя бы потому, что у панд и пингвинов совершенно разные потребности и, если можно так выразиться, жизненные ценности.

Например, в австралийском Перте для вымирающего вида суматранских орангутанов построили целый «лес» из бетона, стали и древесины, а лианы заменили прочными канатами. Обезьяны могу свободно перемещаться с одного «дерева» на другое и даже вить гнезда на специальных площадках, как они привыкли это делать у себя на родине, в Индонезии. Причем делают это с явным удовольствием, несмотря на явную подмену.

Примечательно, что проект архитектурного бюро Iredale Pedersen Hook оказался «зеленым», как говорится, от вершков до корешков — не только по отношению к фауне, но и к окружающей среде в целом. В качестве «стволов» использовались бетонные столбы списанных линий электропередач, а защищающие от солнца навесы — «листья» — собирали из вторсырья, оставшегося после разбора разрушенных деревянных строений.

Продукты вторичного использования с вниманием к энергоэффективным технологиям применили и голландцы LAM Architects, проектируя павильон для жирафов в зоопарке Роттердама. Постройка официально получила сертификат cradle-to-cradle (подробнее о том, что это такое, можно почитать здесь), и авторы утверждают, что это единственное подобное сооружение для животных, как минимум, в Голландии.

По словам архитекторов, роттердамский зоопарк, для которого устойчивость стала в последние годы одним из главных ориентиров, обязал их удовлетворить одновременно «требованиям к максимальному использованию естественных природных ресурсов и условиям африканского климата, комфортного для жирафов».

Учитывая тесный контакт с животными, использовались материалы не просто натуральные, но еще и необработанные: никакого клея, никаких пропиток. Стены постройки, по форме напоминающей коралл, — из тех, что встречаются в той самой Африке, — собраны из металлического каркаса и прессованного тростника и бамбука. При этом стержни каркаса служат еще и как источники тепла — теплоноситель в них нагревается с помощью энергии, выделяемой при сжигании деревянных паллет, а не каким-нибудь дизельным или газовым котлом.

В павильон, названный Savannah House, жирафы всегда вольны войти — или, наоборот, выйти. Форма коралла оказалась для него хороша еще и потому, что в постройке отсутствуют острые углы, и меньше риска, что животные случайно поранятся.

А вот вольер для жирафов, спроектированный для зоопарка в Окленде целой командой молодых архитекторов, напротив, имеет силуэт с подчеркнутыми углами, который иносказательно напоминает нам о разнице в росте между жирафом и человеком.

В павильоне, высота потолка которого меняется от 3 до 10 метров, есть несколько окон и раздвижных перегородок на разных уровнях. Со стороны низкой части устроен вход для людей. Отсюда они могут попасть на самую верхнюю галерею — сюда не достают даже жирафы, и с нее можно спокойно наблюдать за животными. Или за небом, поскольку крыша у вольера стеклянная.

В конструкции крыши нового павильона для слонов в Цюрихе тоже много стекла, однако полностью прозрачной ее не назовешь. Изогнутая деревянная решетка со сложным узором, которая служит каркасом для остекления, стала чуть ли не главной достпримечательностью местного зоопарка.

Markus Schietsch Architekten утверждают, что форма крыши вдохновлена окружающими лесами, и солнечный свет пробивается сквозь нее, как через плотные кроны деревьев. Фасад при этом представляет собой «частокол» из вертикальных ламелей, высота которых, следуя за изгибами крыши, меняется, как будто в естественных зарослях, и достигает наивысшей точки возле входа.

Впрочем, даже в самых низких местах и вообще по всему периметру павильона панорамные окна дают достаточный обзор того, что происходит внутри. Стекло до сих пор остается самой оптимальной «невидимой» границей между миром животных и миром людей — по крайней мере, это уже не клетка и даже не сетка. Вот и в «Лесу гигантских панд» в Аделаиде (Австралия) стеклянные перегородки установлены везде, где китайские медведи могут соприкоснуться с человеком. Хотя и непонятно, по большому счету, для чьей безопасности это сделано в первую очередь: все-таки панды занесены в Красную книгу, и парк, выстроенный с нуля всего лишь для двух особей, стал восьмым панда-парком во всем мире и первым таковым в южном полушарии.

Специалисты бюро Hassel, объездив вместе с командой зоологов остальные семь мест, постарались устроить парк таким образом, чтобы панды чувствовали себя здесь в буквальном смысле «как дома» (к счастью, австралийский климат это позволяет).

Такому «дому» многие бы позавидовали: кондиционируемые закрытые комнаты для жарких дней (с подключенным спутниковым телевидением, между прочим) и 600 кв. м открытого пространства с живописными скалами, ручьями и водопадами. Для двоих панд, пусть даже гигантских, — более, чем достаточно.

А главное — есть возможность выбора между несколькими павильонами и тем или иным уголком сада. Иллюзия свободы — а для панд это действительно важно, потому что они те самые животные, которые в буквальном смысле в природе не размножаются. Так что критерий качества проектирования в данном случае предельно ясен: появится или нет у панд в ближайшее время потомство. Место для него архитекторы оптимистично уже предусмотрели.

О том, какими в ближайшее время будут стремиться стать городские зоологические сады (к слову, Московский зоопарк тоже ждет очередная переделка), лучше всего судить по самым свежим примерам реализованных проектов, а также тех, которые еще только на стадии планирования. Громкое открытие прошлого 2014 года — зоопарк в Париже, реконструированный по проекту Бернара Чуми (Bernard Tschumi) и Вероник Дешарье (Veroniqe Descharrieres). Хотя над дизайном вольеров на территории 34 акра работало сразу пять команд.

Это опять-таки геозоопарк, разбитый по географическому принципу на пять биозон: Патагония (лесная территория у подножия Анд в Южной Америке), Суданская Сахель (тропическая Саванна на границы Сахары и плодородных южных земель), Гаяна, Европа и Мадагаскар. Чуть позже добавится шестая — Экваториальная Африка. И то, как искусно воссоздается ландшафт каждой из них, вызывает искреннее восхищение.

Уже не повернется язык сказать, что несчастных животных жестоко изолировали от родных мест: ты как будто смотришь канал Discovery и видишь перед собой саванну во всей красе. Или лесную чащу, или горный пейзаж — все зависит от того, что именно в этом месте тебе запланировал показать архитектор. Потому что гениальность проектировщиков обновленного зоопарка в том и состоит, что, как в саду какого-нибудь китайского императора, взору посетителя не предстает ни одного случайного вида.

По словам Чуми, парижский зоопарк — это один большой театр, в котором актерами стали не только животные, но и растения, почвенный рельеф, горы и водоемы. За кажущейся естественностью скрывается колоссальная работа «декораторов», и только очень внимательный зритель заметит, что в ландшафт интегрирован целый ряд функциональных, хотя и «противоестественных» для дикой природы моментов.

Взять те же вольеры. Начнем с того, что они в зоопарке есть, хотя среди живописных пейзажей найти их нелегко. Маскируясь то под скалу, то под густые заросли, «антиклетки» размножены повсюду.

Защитные сетки, впрочем, все же есть — тончайшие и, тем не менее, очень прочные. Любой житель зоопарка, рожденный ползать или летать, может на них взобраться, не нанеся вред ни себе, не сетке, ни затаившим дыхание наблюдателям. Для последних сценарий этого своеобразного интерактивного спектакля построен так, чтобы в течение четырехкилометровой прогулки заглядывать в каждую из пяти зон, причем с наиболее выгодных ракурсов.

Еще дальше в устранении барьеров между людьми и животными продвинулись Бьярке Ингельс и его бюро BIG в проекте Zootopia в Центральной Дании. Опять-таки круговой маршрут предлагает посетителям последовательное посещение Африки, Америки и Азии, а вольеры для животных максимально спрятаны в ландшафте. Слоны живут в холмах среди рисовых полей, медведи — в берлогах внутри лесоповала, обитатели саванны — в «землянках» в глубине песчаных дюн.

Однако на сей раз, согласно концепции датчан, какие бы то ни было границы отсутствуют в принципе. Добро пожаловать в мир животных — можно наблюдать за ним с вертолета, из окна машины, с борта лодки, сидя на велосипеде или прогуливаясь пешком. Главная же хитрость состоит в универсальной зеркальной маскировке — чтобы гарантированно сливаться с окружением и не беспокоить здешних обитателей своим чересчур цивилизованным видом.

Конечно, нам сложно поверить в мирное сосуществование с флорой и фауной после всей той агрессии, с которой человек относился к природе на протяжение всего своего существования на земле. И да: на сегодняшний момент «зоотопия» напоминает скорее утопию. Однако мы стали свидетелями слишком большого количества казавшихся невероятными событий, чтобы не верить просто потому, что «так быть не может». Давайте для разнообразия поверим — просто потому, что только так и должно быть.

archspeech.com